Чёрный атом - Сергей Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она ограничилась вздохом и таблеткой аспирина.
Неудобство чувствовали и в комнате №7.
Виноватой за шумное соседство себя признавала, во всяком случае, так она сказала присутствующим, Элис Фишер – официальный представитель строительной компании и организатор встречи по делу о наследстве Гершома Кумеррмана. По её рекомендации в этот отельчик, казавшийся безобидным и уютным, в лучший из имеющихся номеров – седьмой, – поселился несколько дней назад прибывший из Европы немецкий нотариус. Здесь же была забронирована комната для Михаэля Лемке, приезда которого со Среднего Запада ожидали с минуты на минуту. В пользу городка Парамуса говорило и то обстоятельство, что третий необходимый участник – Питер Майер, брокер Нью-Йоркской биржи – проживал с семьёй в собственном доме в двух кварталах от пансионата.
– Простите меня, господа… Непредвиденный случай… Может быть, перенесём встречу?
Мужчины поморщились, но простили молодую привлекательную особу, и переносить встречу не стали.
Внезапно дверь распахнулась. Двое парней в приличном подпитии появились на пороге с глупыми улыбками на красных лицах, с несколькими стаканами на волосатых пальцах и бутылкой бурбона.
– Хелло! Не желаете ли присоединиться?
Они заметили Элис.
– А девочка-то, скучает…
Не давая им войти, коренастый Майер решительно двинулся навстречу молодым нахалам.
– Закройте дверь!
– Но-но, папаша!.. Связываться с тобой… Пойдём, Джимми, к нам скоро свои цыпочки прилетят!
Дверь закрылась, но через секунду отворилась снова.
– Я же сказал, вон отсюда!.. О, прошу прощенья, сэр!
Приехал Михаэль Лемке. Все в сборе.
5
– «… Финансовые активы, переданные мной, согласно письменному договору, на сохранение и преумножение Питеру Майеру, другу и соратнику в египетских экспедициях наших, справедливо разделить: организации, чьи идеи Великого строительства, близки моему духу – десять процентов; Питеру Майеру, да благословит Господь его умение – сорок пять процентов; внуку моему, сыну дочери моей Марты, Михаэлю – сорок пять процентов и семейную ценность, а именно, золотой письменный прибор с надписью «Река жизни – река горя и радости». (Прим. нем. Kummer, горе)
С болью в сердце говорю об особых условиях: если на момент оглашения воли моей одного из названных людей призовёт Господь, то часть наследства, предназначенная несчастному, отойдёт оставшимся в равных долях; если оба в бозе почили, всё отдаю в полное распоряжение братства для довершения храма Соломонова. Падения организации этой не допускаю.
Ищите и найдите покой. Подпись».
Наступила гробовая тишина. Даже патефон, скребнув по пластинке, затих. Лица, словно застывшие маски японского театра Но, выдавали эмоции каждого из присутствующих: у Элис Фишер маска хання – разгневанной женщины; у Майера маска цура – задумчивость и озабоченность; у Михаэля маска отобидэ – удовлетворённая справедливость; у Альфреда Лёффера маска отафуку – маска счастья, вызванного окончанием дела.
Это продолжалось короткое мгновение: все заулыбались, кто искренне, кто тайком скрещивая пальцы.
– А о какой сумме идёт речь? – Михаэль искал глазами ответ у остальных.
Элис подала голос:
– Спросим у мистера Майера, конечно.
Питер Майер неторопливо прикурил сигарету, затянулся, выпустил несколько колец сизого дыма.
– Считайте…
– Неужели… Миллион? – Альфред радовался как ребёнок, комиссионные получались очень даже…
– Почти… Согласно налоговой декларации за прошлый год, девятьсот двадцать тысяч долларов в акциях. В основном, автомобилестроительных компаний.
Элис Фишер едва заметно кивнула: озвученная цифра соответствовала собранным данным.
– Господа, налейте же по бокалу шампанского! А я… на минуточку. – сказала она, подхватила ридикюль и выскочила из комнаты в коридор.
Быстрым шагом спустилась вниз, к телефону возле служащего пансиона – то ли портье, то ли сторожа. Набрала номер, ей быстро ответили, она произнесла «десять», затем «да» и положила трубку. Уже не спеша достала из ридикюля помаду и не глядя подвела пухлые губы ярко алым цветом.
6
Михаэль облокотился на стол, сжимал ладонями разгорячённые щёки. Перед ним стояла золотая ладья фараонов, переделанная дедом в письменный прибор. Пера, правда, не было, но чернильница имелась: сундук на палубе у ног фигурки царя. Михаэль с трудом приподнял его крышку. Затхлый запах остатков чернил и пыль – вот и всё его содержимое. Но было ещё кое-что.
«– Где твоё золото, фараон?
– Меня ограбил твой дед!
– Ты простил его?
– Нет! Нет! Нет!
Вот тебе и дедушка Герши, набедокурил в молодости с… компаньонами».
Однако, материальное положение простого сельского учителя, преподающего десятку оболтусов немецкий язык, вплоть до сегодняшнего вечера оставалось крайне затруднительным и не позволяло полностью принять сторону обиженного фараона. Теперь другое дело, завещанные дедом деньги навсегда изменят жизнь внука, в которой найдётся место и совести, и благотворительности… Вот только бы перехватить где-нибудь четвертак!
Так рассуждая, Михаэль решил обратиться к немцу.
Запирая и отпирая комнату, невнимательный учитель совсем не замечал отличие своей фигурной дверной ручки от остальных… Да и какое это имеет значение?
«Сильна молодёжь – ещё гуляет. И девицы появились…»
Он прошёл мимо шумного номера с приоткрытой дверью, встал напротив комнаты нотариуса, постучал… Ответа нет или не слышно. Ещё раз… Проклятый патефон!
Михаэль, нажав на ручку, толкнул дверь в темноту комнаты.
В этот момент его, то ли входящего, то ли выходящего окликнул ночной портье. Он появился снизу с телефонным аппаратом в одной руке, трубкой в другой и длинным-предлинным проводом. «Сервис, что ни говори…» – подумал Михаэль.
– Мистер Лемке, Вас просят к аппарату!
Портье услужливо ждал, когда мистер Лемке закроет дверь, поговорит по телефону, может отблагодарит чаевыми…
– Это срочно?.. Договор?.. Ладно… До встречи.
Ночным сквознячком в коридор из номера пьяной компании вынесло пёрышко от боа.
7
– Как Вам Элис? Ничего себе штучка! Я возьму сигаретку?
– Берите, Лемке… Я не в том возрасте, чтобы бегать за юбками.
– Бросьте, вы вместе вышли от нотариуса.
– Это Вы бросьте. Я отвёз её на автобусную станцию.
– Зачем? Кажется, у неё есть «ДеСото»
– Почём я знаю?… Выходите!
– Здесь же пустырь!
– Здесь везде пустыри и помойки…
Они вышли, встали рядом под светом фар.
– Собственно, зачем Вам мой экземпляр…
– Необходимо сравнить с моим… Есть сомнение, его необходимо устранить… Давайте, давайте, не бойтесь!
Майер держал в руках два тоненьких листка, делая вид, что читает давно выученный текст. Со времён его последней совместно с Гершомом египетской экспедиции, он мечтал, уничтожить договор с подельником и единолично распоряжаться немалой суммой. А сейчас есть прямая угроза лишиться чуть ли не половины нажитого… План возник мгновенно: уничтожить бумаги, устранить Лемке, нотариус уедет в свою Германию, а со… строителями он договорится.
Брокер не сдержался, в ярости стал рвать листки.
– Что ты делаешь, сумасшедший?!
Михаэль набросился на брокера. Клочки разорванных документов разлетелись по пустырю, смешались с мусором.
Нож блеснул в руке Майера, но навыки бурной молодости оказались утерянными, и более проворный противник успел увернуться. Второй попытки не последовало: после сухого звука выстрела пуля попала старику в затылок. Он повалился на Михаэля, сполз к его ногам.
Сельский учитель едва не подвинулся умом от всего произошедшего и без оглядки бросился бежать. Он уже не видел, как кто-то склонился над трупом Питера Майера.
8
Распрощавшись с Майером у автобусной станции, Элис наискось перебежала прилегающую площадь и вскочила в своё авто, припаркованное в укромном месте за летнем кафе. Она гнала во весь дух, время поджимало. Наконец, за следующим поворотом вот-вот должен показаться пансион.
Автомобиль тормознул, накрывая облаком пыли стайку девушек, судя по манерам, облегчённого поведения.
Элис метнулась к ним.
– Скорее! Давайте, скорее! Парик… Так! Юбку, юбку другую… Боа… А-га! Помаду сотрите!… Хорошо! Пошли!
Они подошли к пансиону, громко и развязано разговаривая, присоединяя свои голоса к ревущему патефону.
– Эй, парни! Заждались?
9
Детектив-следователь местного агентства, впереди целого скопления людей, стоял в дверном проёме комнаты №7.
Отсюда была видна часть кровати, на ней мужские ступни: одна в чёрном носке, другая босая.
Полицейский прошёл вглубь комнаты. Привычная картина обычного убийства. Молодому мужчине в пижаме перерезали горло. Личные вещи гигиены не тронуты. В портмоне около сотни долларов и немецкие марки. Дорогой портфель пуст. Паспорта нет. Осталось выяснить, кто убийца и пойти на бейсбольный матч.
